Стихи 2010-2012

1983-1985, 1989-1999, 2013, 2014, 2015, 2016, 2017, 2018, 2019

К первому снегу в Нью-Йорке

В природе чувство юмора, как дар
Навязчивый, нетрудно обнаружить:
Потешны из сугрубов города
На стройлесах, что из осенней лужи.
И с интересом сбоку приподняв
За отраженьем в ней же отраженье,
Ты соскользнешь в подполье, где ни дня,
Ни ночи нет – всесильное свеченье
Летучих люстр мышиных, их накал
Над лезвием прозрачным сталактита,
Под смех пустот, разящих наповал,
Цитат циничных в духе неолита.
Так не насмешка ли земная маета
Поверхности, расплющенная массой
Двух жерновов: снаружи пустота,
Да и внутри, под белоснежной маской.

Нью-Йорк, 01.22.2012

Нью-Йорк: в январе все еще нет снега

Своим бы делом заниматься:
Одним – страной руководить,
Другим с утра такси водить,
Невесте – вовремя отдаться,
Быть генералу без потерь,
А фермеру быть с урожаем…
Коли ты Бог, ну как Державин,
То не крутись, как в жопе червь.

На деле же и повсеместно
Имея Твиттер и Фэйсбук,
(как минимум – одно из двух)
Чем каждый занят – неизвестно.
К тому же, Бог – в он-лайн игре,
В рассылке текстов на ай-фоны.
Ему все побоку и фоном,
Вот с небы льет и в январе!

Нью-Йорк, 01.12.2011

Плачь и расстройство по зиме

А снега нет и больше никогда не бу-бу-бу
А вместо снега вдоль дороги серый мох-ох-ох
А я снежком кидался бы в кого-нибу-бу-бу
А он в ответ меня ловил и бил под дых-ох-ох

А кто дубленку приобрел – совсем ду-ду-ду-ду
Еще бы шубу прикупил – смешной чуда-да-да
А кто представить в январе, кто б мог поду-ду-ду:
Коль снега нет, то это тоже божий да-да-да

Нью-Йорк, 01.08.2012

Альтернативная радость

А снега нет хотя к чему теперь печа-ча-ча
А есть недели три еще до февраля-ля-ля
А это повод и для радости и сча-ча-ча
А не сомнений и самоубийства для-ля-ля

А если шубу на дубленку приоде-ей-ей
И на сандали «агсы» с раннего утра-ра-ра
Да так пустить повсюду женщин и детей-ей-ей
То на фига нам эта снежная пора-ра-ра

Нью-Йорк, 01.08.2012

Трагический сюжет!

перловку с детства ненавидя,
он страстно суп любил грмбной:
таких трагедий в чистом виде
в литературе – ни одной!

Нью-Йорк, 10.12.2011

* * *

Уходя от себя, оглянись. За спиной
Все в прошедшем – мгновенье распада.
И ковчег снаряжен, и банальнейшим Ной
Делом занят: прощальным обрядом
Ставить трубкой ладонь да прищуривать глаз –
Всех забав-то, коль контуры смыты.
Счет пошел, все вокруг колыхнулось на “раз” –
И исчезло. И разом забыто.
Так туман накрывает мир вещий, и там
Продолжается тайно, незримо,
Под иной, невозможный для слуха тик-так:
Память, сон, в худшем случае – снимок.

Нью-Йорк, 05.08.2011

Сослагательное наклонение

«Ангел, видно, уберег.»
Леопольд Эпштейн, «Спираль»

П. был бабник и повеса,
Л. упертый был козел.
П. нашел себе Дантеса,
Л. – Мартынова нашел.

Век простой, без ажитаций –
Бес в ребро и пуля в грудь.
Время меж балов и танцев
Заполнялось кем-нибудь.

Приезжали тарантасы,
Привозили мертвецов –
Женский плач, детей возгласы,
И погост, в конце концов.

Тот же, кто везуч и меток, –
Жизнь в проклятии влачил,
И бесславием, как метой,
Запятнал и род, и чин…

На дуэли – либо, либо:
П. и Л., нажав курок,
Тоже ведь убить могли бы.
Видно, Ангел уберег.

Нью-Йорк, 05.06.2011

О растворимостях

Оттого, что «нигде» гораздо понятней по сути, чем «никогда»,
Существу, владеющему ничем, разве сей пастой и листом бумаги,
Претит представление, что не оставят ни снов, ни следа –
Ни ты сам, или ты сама, ни их труды, ни потомки-бедолаги.

Все растворимо; даже камерный, самый слаженный хор
Без осадка исчезнет с последней пропетой нотой,
Да и то, что именуемо «сущим», то есть сам раствор –
Прискорбное бесчувствие из пролитых слез, крови и пота.

Путешественнику маршрут до конца не одолеть никак:
Последний шаг, финальный, как водится, миг – напрочь потерян;
И лицо покрываемо медленно черным, что твой никаб,
Ибо смерть, к сожалению, чемпион в стрельбе по живым мишеням.

Остается надеяться только на гравитационные поля,
На их изгиб и выгиб, фиксируемые сверхточным прибором,
Ведь когда ее навсегда покидаешь, теряет в весе Земля –
И вертясь, сопротивляясь, шар сдвигается вгору.

Нью-Йорк, 05.05.2011

В полдень

Дом вытесняет в воздухе объем
Предтеч своих, что до него стояли,
И призраки, оставленные в нем,
Во всех деталях повторят едва ли

Расставленную мебель, сам каркас,
Вид из окна в субботний полдень,
Конечно же, жильца, что в этот час
Уже бокал вином наполнил.

Так безусловно четок этот жест,
Что прежних наполнений, вин, бокалов,
И скрипа половиц, и что окрест
На быстротечность быта намекало б

В виде гонимых вечных облаков,
Никак не зафиксировать, не видеть.
Но тот жилец, что после этих слов
(Я не хотел бы никого обидеть) –

Он так же призрак, из грядущих дней.
Еще не подобрать к нему глагола,
И чем недвижимости меньше, тем верней
Соединимость стен, и потолка, и пола.

Нью-Йорк, 04.23.2011

Времена года

Густая тень на всю длину сугроба
В весенних лужах отраженья птицы
Взопревший от жары развозчик пиццы
И лист осенний, как звезда хип-хопа

Нью-Йорк, 04.23.2011

Времена года: сиквел

На утреннем снегу все четче фотоснимки двух подошв
След прорастает в жабры, в плавники апрельской лужи
Вот след, от следа оторвавшись, пыль поднял и кружит
Во влажном отпечатке – последнего листа узор и дрожь

Времена года: триквел
Звезда – уже не вернувшийся, вмерзший во тьму снежок
В марте деревья с кустами схожи, что чукчей в чуме мотивы
Путь в тысячу ли отекает под солнцем, словно термоожог
Время косить траву и косых дождей – конец перспективы

Мартовские оды

Без признаков зелени март.
Дорога в пейзаже оконном
Гудит, как гриппозный кошмар,
Всем транспортом в трансе. И фоном

По мерзлому небу стволом
Царапают трещины ветки;
Жилища вползают углом,
Как прежде на сушу их предки.

Но лужи пустое стекло
Читает фонарь, как молитву…
И все, что в пейзаж не вошло,
Еще пережить предстоит нам.

Нью-Йорк, 03.28.2011

Как чисел, чист неба проем.
На каждом кусте – иероглиф.
Шепча, что Басё, «ё моё!»,
Иду почитать и потрогать.

Нет пыли – предвестья вещей.
И чистый лист сада, и утро
Белесое, видимо, щель
Меж теми, что «есть» и что «будто»,

Меж словом и сном. Не спасет
Ничто эту изморозь, тайну, –
Теплом и травой прорастет,
И в мае погибнет цветами.

Нью-Йорк, 03.30.2011

Последнее – тридцать одно…
То дождь повсеместно рассеян,
То память: все помнится, но
На сером, на сером, на сером.

И смазанность контуров, букв
Продрогших на мокрой газете –
Когда бы вошел кто-нибудь,
Он стал бы последним на свете.

Прощальный, промартовский гром
В отсутствие света и тени
Как напоминанье о том
Единстве меж нами и теми.

Нью-Йорк, 03.31.2011

2010 год

Без дождя мы остались к середине июня.
Прогнозы ни о чем: про гром и грозы,
Как бывало прежде, ни слова,
Ни розы ветров.
Синоптик молчит, будто воды в рот набрал –
Словно помнит, как видел в последний раз
Солнце.
Видимо, это оно, войдя в цикл циклонов и наводнений,
Лило с первых дней апреля, весь май,
В сырости расцвело сезонными цветами
И плесенью на ступенях к гаражу.
В воздухе не таяла взвесь – не та это,
Скорее всего, взвесь, которая тает недолго,
Cразу уступая место озону и цвету.
Оно, видимо,
Предпочитает ночной скрип мокрых окон,
И нависший над утром кошмар туч,
И влажный озноб непроснувшегося неба,
И перестук имен по клавишам – в такт
Трехточиям о слезящуюся крышу:
Генделев… Трауберг… Парщиков…
Некрасов… Лосев… Межиров…
Два дня уже нет дождя.
Оно,
Как утверждает синоптик, скоро наступит –
лето

Прогулка по Централ парку со стороны Вест-Сайда

В мире дилижансы
лет пятьсот, как в моде.
Кто-то лег, отжался
в Парке, на природе,
на велосипеде
кто-то мчится даже, –
мы меж ними едем
в крытом экипаже.

Облучек, подпруга.
Там, за конским крупом,
взгляд бежит упруго
за бегущей группой,
по прозрачным кронам
с розоватым пухом
и самовлюбленным
грызуном над ухом.

Становясь детален,
весь в полосках света
мчится Вуди Аллен
в кедах, без кларнета.
С ним бежит соседка,
стройная Минелли, –
и не хрустнет ветка.
Всех они «имели».

Но не всех, бесспорно.
Вне границ и тлена,
встав с ноги опорной,
побежал Джон Леннон.
Рядом Бернстайн.
Между ними тени
позабытых тайн,
тел, их вдохновений.

В феврале, маршрутом
вплоть до сто десятой,
кучер нас все утро
возит, как завзятый.
Характерный запах
И овса, и сена.
Сайда вечный Запад –
И отца, и сына.
И духа.

Апрельские Тезисы

Апрельские тезисы I

1.
Мой дядя (мне всегда хотелось
Текст написать со слов: «Мой дядя…»)
Считал, что утром дух плюс тело
Совсем не те, что на ночь глядя.

И в силу обстоятельств сложных,
Что навязали эти, те ли,
Считал мой дядя дикой ложью –
Здоровый дух в здоровом теле.

2.
Мой папа самых честных правил
Как атеист, знал не по слухам:
Совсем не важно, кто там правит –
Дух телом, либо тело духом.

Диета есть всему начало
И бег трусцой, что панацея.
Природа, как большой начальник,
Все это к пенсии оценит.

3.
А мама, в шутку иль не в шутку
Занемогла, не тратя пыла.
Ей на ночь приносили «утку»,
И вытирали днем от пыли.

И уважать себя заставив,
Она, бела как лист в тетради,
Постигла то, что и представить
Не мог отец. Не мог мой дядя.

Апрельские тезисы II

Скажи-ка, дядя… А не скажешь,
Последний будешь ты подлец –
Фин проклянет, тунгус, и даже
ООН, и НАТО, наконец.

Всего вопроса три-четыре,
А разговор пойдет, так пять.
Ведь вы все это замутили –
Науку жить и побеждать.

Да, были чудные мгновенья:
Век просвещения, Руссо,
Вольтер, изыск столоверченья,
Еще не баскетбол – серсо.

Теперь скажи, с какой же стати
Вы променяли, что могли
На перспективу демократий:
На демос, охлос, голь земли?

Что прежде: гений иль злодейство?
И коль любовь священных книг –
Дар из переданных нам с детства,
То почему и зло от них?

Скажи-ка, дядя, ближний этот,
Готовый до смерти забить,
Замучать, сжить меня со света –
Его мне искренне любить?

Еще б спросил про то и это –
Без слез, упреков и угроз,
Бездарно путаясь в ответах…
Но был ли дядя? Вот вопрос.

Нью-Йорк, 04.11.11

Апрельские тезисы III

Нам не дано предугадать – и слава Богу.
Да, не авгуры мы с раскосыми глазами.
Казенный дом и длинную дорогу
Нередко обещает нам гекзаметр.

В минувшем, в будущем – в каком угодно виде
Нам не дано ни эха, ни намека.
«Оцепененье чувств иль, – знал Овидий, –
Безумье этому имя»*. В тишину, до срока,

(И прежде губ), в ее разлитый холод
Еще не вставлен слог, наркоз не длится,
Не вздрогнет миг и звук в него не вколот,
И ночь бела, как кафель психбольницы.

Стоп-кадр кинематографа немого:
Взрывается хлопушкой новогодней
Само себя не слышимое слово,
Предугадавшее свое Сегодня.

Нью-Йорк, 04.13.2011

* Овидий Публий Назон, «Все, до последней строчки…».
Перевод: Н Вольпин

Апрельские тезисы IV

Люблю грозу в начале марта,
Хотя по всем ньюйоркским меркам
(А местный климат – не для всех)
В апреле выпадает снег.

Но дождь идет вне всяких правил:
Как зерна отделив от плевел,
Заморосит внутри зимы
Мерцающий весенний миг.

К утру в сугробах полушубки
Покроются блестящим шелком,
И в лужах коченея, дождь
Хрустит под плоскостью подошв.

Еще мороз по всем прогнозам,
И никакой гроза угрозы
Пока метелям не несет,
Ведь снегопады – наше всё.

Однако – дождь. Совсем некстати,
Казалось бы, без цели, плоти,
Как в рыбах, брошенных на суше.
Так в Лету выпадают души.

Нью-Йорк, 04.17.2011

Апрельские тезисы V

Я тебе ничего не скажу,
И тебя не встревожу. Вполне
Ткань молчанья, ее ажур,
Сгустки пауз в ее полотне

Значат больше, чем слово. Слова –
Это то, что до смерти болит
И исчезнет, лишь только, едва…
Тишина – это весь алфавит,

Это тень, что не брошена мной,
Яркий свет, не включенный никем
И все то, что молчит за спиной
Без конца на любом языке.

Кресло сдвинуто, в раме овал
Под неведомым взлядом рябит:
Если кто-то здесь как-то витал,
Он молчал. И сегодня молчит.

Пол темнее к углам, раздвижной
Шкаф похож на знакомый предмет:
Он открыт, он бельем, как слюной,
Бессловесно набит. Силуэт,

Или просто пустой циферблат
На пустое лицо не глядит.
Немота, как нашедшему клад,
И несчастьем, и счастьем грозит.

Свет лоснится на ручке дверной –
Наше время, конечно же, жуть:
Не забудь потушить за собой.
Но и это тебе не скажу.

Нью-Йорк, 04.21.2011

Апрельские тезисы VI

Речь о теле. Начнем с головы –
От нее в голове мешанина:
Правоверные, в общем, правы;
Прав Гийотен с его гильотиной.

Здесь примеров ряды, что трава:
Дабы шею не мучать в поклонах,
Лично – Доуэля голова,
А для пары – Медузы Гаргоны.

Ниже – больше. Не ради затей
Потрошки эти, не для подарков,
Но без печени жил Прометей,
И без сердца – решительный Данко.

Что до области ниже пупка,
Здесь, естественно, дело привычки:
Причиндалы кастрату, – ну как
Оскопленному оба яичка.

И с ногами, простит меня Бог,
Безусловно, похожая песня:
Колобок, что без рук да без ног,
И с руками безногий Маресьев.

Это ж счастье: ни шляп, ни пальто!
На известный вопрос (он в ремарке*):
«Если тело дано мне, то что
С ним поделать?» – Ответь без запарки:

«Тело – ложь, как свеченье на слух,
И вполне результат бесполезный,
Но итог вычитания – дух:
Он опять пролетает над бездной».

Нью-Йорк, 04.27.2011

*«Дано мне тело – что мне делать с ним…?»
Осип Мандельштам, 1909

Апрельские тезисы VII

Утро туманное цвета беж,
Каковой и должна быть истома.
Без печали вопрос – и ответа без:
«Выводить ли себя из дома?»

Воздух вдыхаем раскрытым ртом
С песком и планктоном, ибо
Тем, кто стал ею, придется потом
Называться на суше «рыбой».

Стекла подернуты ряской, дна
Не окинуть глазами с балкона:
Сплошь за аквариумом тишина,
Здесь же, внутри – со звоном.

Воздух туманом покрылся весь.
Сказав: «Муравьиною кожей», –
Уже не запомнить соленую взвесь
Из водорослей и прохожих.

Время над шпилем Эмпайр Стейт
Колышет тела цеппелинов,
Густея, связывая их, как клей.
И город размокшею глиной

Торопится пасть в колеи дорог,
Идущих к тому, кто обрящет,
Чтоб больше никто никогда не смог
Вернуться. Ну, разве ныряльщик.

Нью-Йорк, 04.28.2011